НА СТРАННЫХ ВОЛНАХ - Страница 67

Подвыпившие пираты на борту «Дженни» испуганно завопили. Некоторые по своей воле кинулись ставить паруса, другие бросились к румпелю, один пират завозился у кабестана, пытаясь вытравить якорную цепь.

Дэвис зловеще ухмыльнулся пиратам, кинувшимся к румпелю, и извлек из-за пояса пистолет, а Шэнди гаркнул:

– Стойте! В этом сражении и так участвует достаточно призраков, добровольцы там не нужны. Наш единственный живой противник – толстяк Лео. Неужели же вы хотите, чтоб он удрал на вашем же корабле?

Слова Шэнди и более веский аргумент в руках Дэвиса подействовали. Пираты заколебались, прикрывая свою неуверенность ругательствами и возмущенными криками.

Дэвис выстрелил в воздух и, когда воцарилась относительная тишина, прокричал:

– Галеон – всего лишь призрак, но он отвлекает внимание толстяка. Он нас теперь заметил, и либо мы займемся им сейчас, пока ему не до нас, либо будем ждать, когда он разделается с нами, освободившись от галеона.

Пристыженные пираты, сгибаясь под ветром, разбрелись по своим постам. Им удалось поднять лишь топсель, и не успели они его спустить, как он разорвался под напором ветра на сотни узких лент, придавая мчащемуся шлюпу до нелепости карнавальный облик.

«Дженни» стремительно неслась в сужающийся промежуток меж двух кораблей.

– Пушки левого борта – огонь! – проревел Дэвис, стараясь перекричать гул ветра. – Румпель на левый борт!

Семь пушек «Дженни» нестройно дали залп, палуба под ногами дрогнула. Шлюп завалился на правый борт. Шэнди, уцепившись в леер левого борта, смахнул с лица пену волны, которая прокатилась всего в нескольких дюймах от палубы. Когда же «Дженни» наконец выпрямилась, он поднял взгляд на галеон.

«Сеньора», без сомнения, была в отчаянном положении: грот-мачта надломилась и рухнула за борт вместе с оснасткой, образовав плавучий якорь. Шэнди тихо выругался. «Дженни» была гораздо меньшим судном, к тому же ее пушки стреляли по корпусу галеона, не по мачтам… Но тут он сообразил, что видит ход первоначального сражения между «Нашей Сеньорой Слез» и «Шарлоттой Бейли»; оно вновь разыгрывалось воскрешенными и каким-то образом сохранившими память капитанами кораблей.

– Держи румпель! – закричал Дэвис. – И нам лучше сбавить скорость, – добавил он, обращаясь к Харвуду. – Мы обогнем нос «Кармайкла» и возьмем его на абордаж с правого борта.

Корабли, вступив в поединок, замедлили движение, и теперь «Дженни», несмотря на свою перегрузку, легко обогнала «Кармайкл», описала дугу и подошла к кораблю с правого борта. Нос «Дженни» проскрежетал по обшивке, шлюп вздрогнул, теряя скорость. Дэвис приказал бросить абордажные крючья, и мгновением позже пираты, как жуки, поползли по веревкам на борт «Кармайкла». Среди первой волны атакующих оказался и Шэнди, с горькой иронией подумавший о том, что теперь, при вторичном захвате «Кармайкла», он сам оказался в числе бородатых оборванцев, лезущих по канатам.

Когда он долез до половины высоты корпуса, упираясь ногами в борт, корабль под ним неожиданно содрогнулся, словно поверхность барабана, и накренился. Шэнди отшвырнуло и тут же ударило боком о доски. Удар отозвался звоном в голове, правая рука онемела. Однако Шэнди удалось, вцепившись левой рукой в канат, удержаться. Глянув вниз, он увидел, что многие пираты попадали в воду, бурлившую меж двух судов. – Галеон дал залп по нему с другой стороны! – заорал Дэвис, хватаясь за абордажный крюк. – Сейчас или никогда!

Шэнди втянул воздух ртом – нос заливала кровь, которую он не мог вытереть, – и попытался согнуть пальцы правой руки. Убедившись, что с ними все в порядке, он перехватил веревку и, оттолкнувшись от корпуса, уперся в него ногами и снова принялся карабкаться вверх. Он добрался до планшира одним из первых и перевалился через борт, однако, несмотря на тревогу по поводу Бет Харвуд, несколько секунд мог только смотреть по сторонам.

Испанский галеон нависал рядом, закрывая небо путаницей мачт и сломанного такелажа. Но внимание Шэнди было приковано к тому, что он видел перед собой. Корабль, на который он взобрался, попросту не был «Кармайклом» – палуба оказалась гораздо шире и короче, на корме поднимались две надстройки, пушки были расставлены на верхней палубе, – однако Шэнди с ужасом смотрел не на них, а на сновавших по палубе матросов. Они двигались неуклюже, их кожа обрела цвет чуть забеленного сметаной грибного супа, а глаза были того молочно-белого оттенка, который у рыбы свидетельствует о несвежести.

Большинство неумело воскрешенных моряков толпились у левого борта, готовясь к отражению атаки подобной же нежити, лезущей с «Сеньоры».

Шэнди страстно захотелось прыгнуть в воду, подальше отсюда. То, что он видел перед собой, было воплощением самых ужасных детских кошмаров, и он совсем не был уверен, что и сам не упадет замертво, стоит только одной из этих тварей обратить на него свой познавший загробные тайны взор.

Вскоре он понял, что его появление не осталось незамеченным, ибо несколько мертвецов двинулись к нему шаркающей, но удивительно быстрой поступью, угрожающе размахивая ржавыми, но весьма зловещего вида саблями. Их босые ноги шлепали по палубе со звуком, напоминавшим Шэнди мальчишескую забаву: швырять дохлых жаб на черепицу крыши.

Голосом, срывающимся от паники, Шэнди выкрикнул первые строки «Отче наш», вскочил, выхватил саблю и сделал выпад – один из тех, которым его научил Дэвис. Притворившись, что он собирается вклиниться между двумя противниками, он кинулся в сторону, ловким движением выбил оружие из руки нападающего слева матроса и рубанул мертвеца по шее. Перепрыгивая через обезглавленного противника, он краем глаза заметил на мостике растрепанную фигуру Лео Френда. Толстяк, казалось, был в ярости и в то же время напуган. Он стоял, уставившись куда-то выше и позади Шэнди. После нескольких маневров Джеку удалось разделаться со своими противниками, и он рискнул оглянуться.